31 ОКТЯБРЯ 2024

И ВНОВЬ ПАРИТ НАД ПАРШИНОВКОЙ ХРАМ

И ВНОВЬ ПАРИТ НАД ПАРШИНОВКОЙ ХРАМ
История церкви Николая Чудотворца в с. Паршиновка многострадальна. И всё-таки она намного лучше, чем у её соседей, расположенных когда-то поблизости в прежнем Талицком районе (храм Космы и Дамиана в Талицком Чамлыке разрушили, Димитрия Солунского в Ровенке сожгли). В 1868 году построили этот каменный храм на средства прихожан, и величественно здание возвышалось над всей округой. Будто огромная белая птица, церковь парила над селом, созывая своих прихожан колокольным звоном на службу.
ШКОЛА ТО БЕЛАЯ, ТО КРАСНАЯ…
В тридцатые годы прошлого века всё внутри обчистили-разворовали, купол с крестом развалили, колокольню тоже (колокола сняли в 1936-м), сделали из храма зернохранилище, потом поставили там соломорезку и всё завалили соломой, после решили туда скот согнать или организовать там склад удобрений, но передумали — отдали под школу, позднее здание было и интернатом для учащихся дальних сёл, и квартирой для селян, а далее — общежитием для командированных водителей во время уборки урожая, постепенно всё разрушаясь и разрушаясь… Но, как говорится, у Бога всего много и всё предусмотрено. И вот опять красивой и большой белой птицей храм парит над своей Паршиновкой.
О прошлом Никольского храма в письме нам поведала педагог Паршиновской школы с многолетним стажем Мария Степановна Болдина (1939 г.р., в дев. — Чиркова), наша постоянная подписчица и внештатный автор. Её личная судьба и учительская биография тоже не менее интересна, чем у церкви, от которой она проживает всего в сотне метров.
Окончив родную Ровенскую школу, решила стать учителем. После Лебедянского педучилища по распределению трудилась в Дагестане несколько лет, где совершенно не знающих русского языка ребятишек из горных аулов научила ему и другим наукам. Работая там, окончила Махачкалинский педуниверситет.
Родители настояли, чтоб вернулась из гор. Дочка не ослушалась, приехала на родину. Сначала в родной Ровенке Мария трудилась немного, потом вышла замуж за своего Ивана Фёдоровича из Паршиновки, так с той поры и проживает в его родительском доме, давно овдовев.
— С 1966 года я стала работать в здешней школе, — рассказывает М.С. Болдина, — только их у нас было две. Одну мы белой называли — храм, на нём уже не было ни куполов, ни колокольни, другую — красной, она хоть и близко, но всё равно расстояние есть, это бывшая церковно-приходская школа, в которой потом располагался сельсовет, теперь — почта. Вот нам, педагогам, приходилось бегать на уроки из одной школы в другую. Надо было за перемену успеть. А в межсезонье и слякоть тут кругом грязища неимоверная стояла. Так после мы выложили себе узенькую дорожку из кирпичей, чтоб спасаться от жижи.
Ясное дело: названия «белая» и «красная» школ — условные, поскольку оба здания — из красного кирпича, только храм изначально был оштукатурен и побелен (как и сейчас), а церковно-приходская школа нет. Теперь, правда, побелили здание.
Храм закрыли в 1937-м, местные ребятишки долго учились пока ещё в красной школе, там и учителя ютились, но места для учёбы катастрофически не хватало, и некоторые классы обучались по квартирам, которые предоставляли местные жители, поскольку им выделяли дрова и солому.
Педагоги не молчали, постоянно просили сделать из белого здания школу. И когда всё-таки не под скот или удобрения решили храм отдать, а для обучения детей, то сначала в белой школе учился только 5-й класс, кабинетов не отгородили, после сделали 3 классные комнаты, в каждой — плиты для отопления. Крыша текла, её перекрыли железом. Директором был Новиков Никита Егорович.
— Когда я сюда пришла в 1966-м, то директором уже работал Игорь Николаевич Ветловский, учитель истории, потом его сменил Травин Николай Николаевич, тоже историк. Последним директором школы-храма был Котков Виктор Петрович, он и завозил оборудование для новой школы, которая у нас открылась в 1970-м, радости нашей и детей не было предела. Поскольку ни в белой школе, ни в красной одновременно мест уже тоже не хватало учащимся, то мы работали в две смены и бегали туда-сюда. Первоначально я преподавала химию и немецкий язык, в новой — химию и биологию.
По словам учителя, школьные мастерские до новостройки располагались в здании бани. Половина бани так и выполняла свою основную функцию, а в другой пилили-резали ребятишки. Ещё один класс обучался в старом клубе. Можно сделать вывод, что долгое время до постройки новой школы классы с учителями были рассредоточены на большой территории Паршиновки, а не в одном месте…
У здания белой школы заложили сад, между рядами — пришкольный участок, ответственность за него несла моя героиня. Со временем деревья разрослись, и урожая уже никакого не было.
Меня ж интересовал вопрос, как работали учителя в белой школе, всё-таки храм: не испытывали ли благоговения или стыда, что поругано такое здание… Ладно ребятишки: как и меня с ровесниками, их воспитывали в богоборческих настроениях. Но старшее поколение и само в детстве в храмы на Богослужения ходило, и ещё их богомольные бабушки были живы.
— Я с детства помню этот Никольский храм, мы с мамой мимо шли на базар в Талицкий Чамлык из Ровенки и заглядывали в его окна, внутри — солома, но образы на стенах, писанные масляными красками, ещё тогда оставались, мне 12-13 было. Мама верующая, учила нас молитвам, здесь в округе храмов не было уже, и мы с ней и другими женщинами тайком ходили в село Ячейка Воронежской области. Все мимо проходили и молились на этот храм, а бабушки местные осеняли себя крестом, когда уже не было ни куполов, ни креста, он стал школой. В это время стены уже, конечно, были внутри побелены. Проблески святых образов со временем вновь и вновь проявлялись, мы их замазывали снова и снова. И ничего уже не оставалось от них с течением времени. А вот перед входом в храм, там, где теперь колокольня, икона то и дело проявлялась. Её когда-то порубили топором и зубилом, и невозможно было понять, что за лик на ней. Она потом становилась понятнее и понятнее. Это лик Николая Угодника…
И с самой моей собеседницей немалые метаморфозы происходили: в душе верила во Всевышнего, а на работе обязана была журить тех ребятишек, кто с крестом приходил в школу… Мария Степановна Болдина с момента начала восстановления храма в 1999-м, как только об этом решили на сельском сходе, вместе с другими односельчанками — Раисой Ивановной Быковой и Марьей Тимофеевной Агарковой стала одной из активисток восстановления. Многое, конечно, пришлось пережить. Но Господь помогал. Сейчас М.С. Болдина — одна из главных помощниц батюшки в Никольской церкви. Первое Богослужение состоялось в 2001-м году. И с той поры храм вновь созывает всех на молитву.
ПРАДЕДА-БАТЮШКУ РАССТРЕЛЯЛИ
Поговорила я с учителем, показала она, где сад был школьный, какую красоту из цветов вокруг здания прихожанки теперь создают. Батюшки Геннадия (Голикова), настоятеля Никольского храма, в то послеобеденное время уже не было, и я пошла фотографировать красную школу, нынешнюю почту. Здание закрыто. Как лиса, бегаю кругом, чтоб читателям, не местным жителям, получше передать, какое оно. Тут подъехала машина. Женщина вышла и спросила, для чего фотографирую. Так история моего повествования сразу же расширилась.
Это Татьяна Андреевна Чиркова (в дев. — Паршинцева), заведующая местной почтой, но, что ещё интереснее, она — правнучка последнего (до разрухи) настоятеля храма Лесных Николая Васильевича, 1880 г.р., расстрелянного в марте 1937-го без суда и следствия по приказу «тройки» НКВД.
— Прадеда отвезли в Елец и там расстреляли, с другими священниками свалили в одну яму и засыпали. Мы делали различные запросы в архив, чтоб хоть знать, где это место. Но документы были засекречены, из Ельца их отправили в Орёл, а в годы войны всё сгорело. Так нам сообщили.
Живёт Татьяна Андреевна в доме, который стоит напротив храма и строился для церковного служащего — ктитора одновременно с церковью. Ему тоже под 200 лет. Знает она о священнике от своего отца. И судьба её семьи тесно переплетается с храмом.
Прадед был из беднейшей семьи, родился в Вязковке Воронежской области. Покладистого мальчишку взяли пасти гусей в Ровенку, в богатую семью. От их ребятишек обучился грамоте. Да таким грамотным стал и с аккуратным почерком, что в армии был писарчуком. Отслужив, поступил в духовную семинарию, окончил её с золотым крестом (его потом прятала одна из дочерей батюшки, но в годы войны вынуждена была обменять на еду для своих детей). Как говорит родственница, после семинарии его направили настоятелем в Студёновку Воронежской области (скорее всего, Усманского района, поскольку в Студёнке прежнего Талицкого района храма не было, это деревня). И уже после того села он приехал в Паршиновку, где был настоятелем с 1923-го по июнь 1935-го года. (Когда я увидела фото священника, то очень удивилась: правнучка Ирина очень на него похожа и вырезом глаз, и строением носа)…
— По словам моего папы Паршинцева Андрея Петровича, 1922 г.р., наш священник воистину был святым человеком, преданным Богу. У него родились 4 дочери, но, сами родив детей, рано умирали от болезни, в том числе и мама моего отца. Лишь одна из сестёр долго жила. И дед-священник взял всех внуков-сирот к себе на воспитание, так как их отцы женились, завели себе новые семьи. Так что фактически батюшка Николай моему папе настоящим отцом стал. Папа застал и то, как разваливали купола с колокольней, и то, как потом храм восстанавливали в 90-е годы, он активнейшее участие в этом принимал. Его и отпевали в Никольском храме…
Отец Татьяны и сам многое повидал. Ушёл, как все земляки, на войну, вернулся с фронта в 1944-м без руки. Вместе с супругой воспитал 13 детей (!), моя собеседница — 10 у них по счёту, а жена Мария Михайловна награждена орденом «Материнская Слава», всю жизнь отработала в школьной библиотеке.
— Мой папа также рассказывал, как председатель соседнего колхоза Ширяев Михаил Егорович, глубоко уважая настоятеля храма и зная, что священник очень грамотный человек, а главное, чтоб спасти его от расстрела, просил батюшку Николая вступить к нему в колхоз и стать бухгалтером, так как люди образованные в молодом хозяйстве нужны были, да и это вступление в колхоз помогло б Лесных. Но он твёрдо ответил: «Я креста с себя никогда не сниму». И гордо принял свою горькую участь.
К сказанному надо обязательно добавить: председатель Ширяев М.Е. Татьяне тоже дедушка, он отец её мамы, но на момент его разговора со священником никто никому и никем не доводился, поскольку Андрею Паршинцеву (отцу Татьяны) лишь 15 лет во время казни батюшки исполнилось, и весь разговор выплыл наружу через десятилетие, когда Андрей женился на дочери этого председателя, который и сам потом трагически погиб. В первый день Великой Отечественной войны его фашисты в Белоруссии, в Стоцком районе, растерзали двумя танками как коммуниста, отказавшегося им служить. Попал же он туда ещё в 1939-м вместе с бригадиром своего колхоза на принудительные работы (строил военный аэродром) за то, что в колхозе градом побило горох, они ж меры не приняли…
Бригадир тоже через много мучений в войну прошёл, но жив остался и о гибели председателя потом рассказал его родным. Вот так история одной семьи просто неразрывно связана с историей Никольского храма и всей историей огромной нашей страны.
МНОГАЯ ЛЕТА!
— В первый класс я пошла в белую школу, — намного веселее продолжает свой рассказ Татьяна Андреевна, — конечно, мы, особенно я и мои братья и сёстры, прекрасно знали, что это храм и в нем служил наш прадед. Но историю семьи узнавали лучше, становясь взрослее. Мама и отец грамотными людьми были, всё это нам рассказывали. В школе, кстати, с нас учителя никогда кресты, как с других, не снимали. Папа им бы не позволил. Знали все и о том, что он по воскресеньям отправлял нас в Мордовский храм. Сам отец при этом был коммунистом, но в нашем доме всегда висели образа. Мой родительский дом до сей поры стоит, иконы — там же, мы любим собираться в нём. Папа говорил нам: «Я партбилет в окопе получил, когда мы поднимались в бой с криками «За Родину!», «За Сталина!», и никогда его не выброшу. Как ничто и никто не заставит меня разуверовать в Бога. Одно другому, я считаю, не должно мешать»…
Потом Т.А. Чиркова училась в красной школе, где сейчас и трудится на почте. Она поднялась с рабочего места и показала: «Вот тут стояла моя парта». В 7-м классе вместе с другими односельчанами-ровесниками перешла в новую школу. Окончив 10 классов, уехала учиться в Тамбовскую совпартшколу на зоотехника-организатора. И всю жизнь, как сама говорит, проработала зоотехником в колхозе «Красный Октябрь», только в последнее время — на почте.
— А наша церковно-приходская школа и сейчас приносит пользу: в другой её части мы плетём сети, делаем блиндажные свечи, собираем гуманитарную помощь. Батюшка Геннадий (Голиков) всё освящает перед отправкой на фронт.
После таких разговоров побеседовать с ним, как говорится, сам Бог велел. Отец Геннадий рассказал, с каким трудом довелось приводить храм в порядок, что называется, в божеский вид. В 2001-м нынешний благочинный Добринского церковного округа Александр Адоньев провёл в Никольском храме первую службу, потом ещё несколько настоятелей тут сменилось. Геннадия Голикова сюда направили в 2010-м.
— Сколько тут дел ещё предстоит! — ахнул я, когда приехал в Никольский храм с матушкой Ириной и дочкой Аполлинарией, сынок Егор уже тут родился. Купола не было, крыша у храма — 4-скатная, про роспись на стенах и говорить нечего. Звонница ранее, говорят, была деревянной. Мы теперь построили каменную.
— Мой папа вспоминал, — продолжает Т.А. Чиркова, — что Талицкий и Паршиновский храмы тогда соревновались между собой в колокольном звоне по великим праздникам. И говорил: колокола в Талицком звонче были, зато хор лучше и душевнее в Паршиновке пел
Батюшка Геннадий в беседе нашей постоянно говорил «мы», «нами», ни разу не сказал — «я», хотя всем понятно: основная и, можно сказать, огромнейшая часть работ была сделана при его настоятельстве. И всё-таки хорошо, что говорит «мы», тем самым подчёркивая, насколько важна и нужна в таком деле помощь паршиновцев и в целом прихожан, в том числе и Татьяны Андреевны, вместе с сестрой Надеждой поющих в хоре с матушкой Ириной, и Марии Степановны, которую, как и других немолодых селян, батюшка вместе с матушкой обязательно навещают, если те приболеют.
И, тем не менее, главным спонсором храма отец Геннадий называет Ивана Петровича Незнамова, который с первых дней восстановления и поныне является главным благодетелем Никольской церкви. И в храме по-прежнему, как и двести лет назад, поют о здравии таких людей. Многая лета и храму, и всем его прихожанам…
 

---

Назад